Остановимся на рукописи Георгия Амартола.
История Тверского списка Хроники Георгия Амартола
Византийская Хроника Георгия Амартола написана в Константинополе или в одном из его окрестных монастырей в середине IX века. Она охватывает мировую историю от Адама до 842 года. Автор ее, монах Георгий, назвавший себя Амартолом, т.е. грешником, закончил сочинение описанием победы иконопочитателей над иконоборцами. Спустя сто лет неизвестный автор продолжил Хронику до событий 948 года. В таком виде Хроника стала известна славянам.
Историки литературы долгое время спорили о месте перевода Хроники на церковно-славянский язык: была ли это Болгария или Русь? По мнению В.М.Истрина, Хроника переведена в Киеве в 40-х гг. XI в. Другие ученые считали, что перевод сделан в Болгарии, а на Руси только исправлен. Третьи компромиссно признали факт совместной работы над переводом болгар и русских.
На греческой и славянской почве Хроника Георгия Амартола была известна как с иллюстрациями, так и без них. Но греческие и
Все исследователи этой рукописи считали, что она написана в пределах конца XIII-середины XIV века. Большинство датировок было
Хроника Георгия Амартола иллюстрирована 127 миниатюрами небольшого размера. Их ширина обычно совпадает с шириной столбца текста, а высота колеблется в зависимости от количества фигур и оставленного для рисунка места. Большинство миниатюр обрамлено красными рамочками.
Миниатюристы используют яркие локальные краски, проложенные по чернильному контуру. Элементы внешнего декора предельно скупы и не связаны с миниатюрой, которая здесь напоминает монументальностью и лаконизмом храмовую фреску.
В размещении иллюстраций прослеживается определенный принцип: обычно они следуют непосредственно за отрывком, содержание
Рукопись написана двумя писцами. Первому принадлежат листы 1-149 об., 266-273 об. и 150-152, а второму листы 153-265 об. Художников было больше. Они составляли особый коллектив и приступили к работе после того, как обе половины рукописи были переписаны. Трудно установить точное число миниатюристов на основании стилистических признаков иллюстраций. О.И.Подобедова выделяет трех мастеров, а Г.И.Вздорнов даже семерых.
Он выделяет в особую группу прежде всего две выходные миниатюры. Первая изображает князя Михаила и княгиню Оксинию, вторая-автора Хроники. На первой миниатюре есть подпись художника. На переднем торце плиты под ногами Христа написано «мног[о]грешныи рабъ божии Прокопи[и]…» Как и выходные миниатюры, иллюстрации 1 и 2 выполнены Прокопием. Ему свойственно выразительное, но неуклюжее письмо, малорасчлененные формы, тусклые краски, грубые контуры фигур. Рамки миниатюр изнутри и снаружи обведены коричневыми полосками.
Г.И. Вздорнов делит миниатюры рукописи на несколько стилистических групп. Иллюстрации с третьей по шестую образуют особую группу. Сохранились они плохо. Это довольно крупные по размеру миниатюры в красных рамках. Предварительные наброски к ним, сделанные голубым цветом почти без деталей, были раскрашены сероватой и розовато-белой краской. После раскраски фигуры обведены темными
Далее в особую группу выделяются иллюстрации 7-20. Эти четырнадцать рисунков объединяют удлиненные пропорции фигур, прежде всего в миниатюрах начиная с 8. У фигур небольшие головы в сравнении с общими размерами корпуса. Движения переданы свободно и живо. Предварительные наброски, видные там, где осыпался слой краски, сделаны тонкими линиями, очевидно, пером. Они более точны и подробны, чем наброски к миниатюрам второй группы. В отдельных случаях обозначены даже брови, глаза, рот и нос. Раскраска серовато-розовыми тонами такая же, как в иллюстрациях второй группы, но нет обводки чернилами по контуру. Намечена линия почвы, серовато- или изумрудно-зеленая. Рамки этих миниатюр изнутри усилены коричневыми полосками.
Четвертая группа — иллюстрации 21, 59, 60 и 93. Рисункам свойственно небрежное исполнение и тусклые тона, где преобладают красная земля и различные охры (желтая, коричневая, оранжевая). Предварительный рисунок сделан широкой кистью светло-коричневой охрой. Рисунок 21 обрамлен красной полосой с черной обводкой изнутри и снаружи, в рисунках 59 и 60 обводка сделана только с внутренней стороны, а в рисунке 93, похожем на рисунок 21, рамочка оставлена без обводки.
Пятую группу образуют двадцать девять иллюстраций, 23-51. Они выделяются высоким качеством и тщательностью работы. Это лучшие рисунки рукописи, и они хорошо сохранились. В ряде иллюстраций наблюдается характерный тип человеческой фигуры с большой головой, тонким туловищем и тонкими, слабыми конечностями. Серьезные лица выражают как бы сдержанное достоинство. Такие детали, как длинные прямые носы, не встречаются в других рисунках, где чаще наблюдается тип лица с коротким, закругленным и слегка вздернутым носом. Лица зеленовато-серые и розоватые. Это придает им несколько мертвенную окраску, характерную для икон тверской школы. Вообще же колорит миниатюр яркий и красивый. Почва обозначена полосками темного голубовато-серого цвета. Предварительный рисунок сделан кистью, серой краской, линиями средней толщины. Контуры фигур искусно обведены темными чернилами. Миниатюры заключены в рамки с неизменной черной обводкой изнутри.
Шестую группу составили двадцать три рисунка: 52-58 и 64-79. Они похожи на иллюстрации второй группы и пятой, но от второй группы отличаются тем, что предварительные наброски сделаны здесь толстыми линиями, а рамки изнутри обведены черным. Эти особенности характерны для иллюстраций пятой группы, но трудно отнести их к одной и той же руке, так как качество миниатюр шестой группы заметно хуже.
К седьмой группе принадлежат тридцать пять рисунков: 83-92, 94-107 и 117-127. они обнаруживают черты вполне самостоятельного, оригинального стиля. Их явно исполнял особый мастер. По размерам они заметно меньше других миниатюр. Краски проложены тонким, местами даже просвечивающим слоем. Преобладают желтые и зеленые тона.
Восьмая группа объединяет иллюстрации 22, 61-63, 80-82 и 108-116. В их исполнении нет общего принципа (одни рисунки в рамках, другие без них, одни тщательно прорисованы, другие небрежны). Общими в них являются две заметные особенности. Во-первых, это тип человеческой фигуры: суховатой, высокой, узкой с мелкими чертами заостренного книзу лица и маленькими глазками. Они очень напоминают отдельные фигуры на миниатюрах Сильвестровского сборника-памятника новгородского происхождения первой половины или середины XIV века. Это, а также то, что обе рукописи имеют общие композиции, наводит исследователей на мысль, что иллюстраторы Хроники и Сильвестровского сборника либо обращались к одному источнику. либо черпали материал один у другого. Во-вторых, многие рисунки отмечены влиянием русского быта. Таким образом, восьмую группу образуют миниатюры, восходящие к русскому источнику или даже придуманные русскими художниками заново. Возможно, в византийском лицевом списке Хроники недоставало многих иллюстраций, и русские миниатюристы, чтобы не оставлять пустых мест, сочинили их композиции самостоятельно.
Пространство миниатюр Тверского списка Хроники Георгия Амартола
Выходные миниатюры помещены на обороте 17-го и на 18-м листах. Раскрывая рукопись в этом месте, читатель обнаруживал эффектное сочетание двух больших страничных миниатюр. Они должны были ввести его в историю книги и помещенного в ней сочинения. Первая миниатюра изображает Спаса на престоле, а по сторонам от него стоят князь Михаил Тверской и его мать Оксиния (Спас с предстоящими Михаилом и Оксинией). Над ними — своды собора, трехчастное деление которого передано с помощью орнаментальной арки с тонкими колоннами. Храм трехглавый: центральная глава луковичная, две боковых имеют шатровое покрытие. Формы храма вполне конкретны, просты, лишены условности, встречающейся при изображении архитектуры библейских городов. На этой миниатюре отображены контуры первого каменного кафедрального собора Твери. Очевидно, мастер считал его возведение чрезвычайно важным. Конечно, храм на миниатюре Хроники не воспроизводит подлинного вида собора. Ему приданы идеальные черты, почерпнутые из архитектурных мотивов книжного происхождения.
Вторая миниатюра меньше первой, но исполнена в той же манере. Она изображает автора хроники Георгия Амартола. Он сидит за низким
Формы выходной миниатюры очень напоминают византийские. Проемы закрашены фоном, первый и второй план сливаются. На правой миниатюре — сам автор, пишущий на длинной хартии. На заднем плане сложный архитектурный фон: слева возвышается палата, справа церковь, а в середине киворий. Все это обрамлено колонками, на которые опирается тяжелая трехлопастная арка, увенчанная крестом. Поле над аркой украшено орнаментом на красном фоне, а все изображение помещено в прямоугольную рамку.
По сравнению с миниатюрами других рукописей, например, Спасского и Федоровского Евангелий, выходные миниатюры Хроники посредственного качества. Их рисунок наивен и неточен, а краски глухие и тусклые. Местами они положены толстым слоем, и физически ощущается их рельеф. Сумрачные, тяжеловатые тона, среди которых преобладают темно-оливковые, зеленые, желтые и коричневые, являются как бы преднамеренным контрастом яркому, радостному колориту Спасского и Федоровского Евангелий. Это искусство совсем другой среды, вкусы которой, по-видимому, еще только развивались и могли быть удовлетворены даже грубой работой. Здесь господствует идеал крупных, нескладных, но по-своему выразительных форм.
Большинство исследователей считали, что рисунки Хроники приобрели русские черты в результате их длительного существования в русской среде. Но иллюстрации остальных семи групп не обнаруживают никаких признаков «обрусения». Их иконография сохраняет византийский характер. Выделяются только иллюстрации восьмой группы. Г.И.Вздорнов предлагает следующее объяснение: возможно, в византийском списке Хроники многие иллюстрации не были выполнены, и русские художники, дабы не оставлять в тексте пустые места, решили сочинить недостающие композиции самостоятельно. В этих миниатюрах ясно чувствуется неуверенность замысла, неровность качества, что характерно для произведений, появляющихся впервые. Автор как будто отказывается от задачи создать рисунки, равные по качеству остальным иллюстрациям.
Как бы то ни было, число иллюстраций, созданное русскими рисовальщиками, невелико и общий иконографический облик рукописи определяют не они, а рисунки, удержавшие черты византийского подлинника.
Мастера, иллюстрировавшие начальную части рукописи, старались не прибегать к архитектурным фонам, лишь иногда изображая горки.
В миниатюрах второй части рукописи заметно стремление символически передать представление о месте действия. Например, сцены, происходящие внутри здания, всегда изображаются перед ним, на фоне дверного проема, стены или колонн. Киворий служит знаком святости места, здание с двускатной кровлей и фронтоном обозначает жилище правителя, прямоугольная башня с башенками по краям — город.
Все эти достаточно разрозненные элементы пейзажа и архитектуры имеют примерно одинаковые размеры и соотношения в пределах одной миниатюры.
В целом нужно признать, что иллюстраторам рукописи чуждо какое бы то ни было стремление к изящной форме. Их миниатюры как будто преследуют какие-то иные, не связанные с украшением книги цели. Все изображени тяжеловесны и осязаемо предметны. Выражается лишь сущность сюжета, никаких украшений. Немногие использованные художниками декоративные мотивы (резные ножки трона Христа, велумы и занавеси, капители колонн, узоры арок, цветы и растения), выполненные весьма неуклюже, теряют всякие декоративные качества. Отведенное для миниатюры пространство художники стремятся заполнить как можно большим числом фигур и поясняющих действие зданий и элементов пейзажа. Побочные изобразительные мотивы, столь важные для рукописной книги и дающими простор
У первых исследователей рукописи создалось неверное впечатление, что именно в Хронике Георгия Амартола наиболее полно запечатлелось сложное древнерусское мировоззрение. Вряд ли это действительно так. Как справедливо замечает Г.И.Вздорнов, «то обстоятельство, что византийская лицевая хроника сохранилась только в русской копии, еще не дает оснований полагать, что тверская рукопись поясняет картины русской жизни, а не греческой». Другое дело, что, несомненно, существовала некая общность мировосприятия, обеспечившая Хронике и ее рисункам быструю «акклиматизацию» на Руси и приведшая к тому, что на изложенные Георгием событий мировой истории стали смотреть как на естественную предысторию Руси, пользуясь этим сочинением для насущных нужд текущего летописания. Но при этом нельзя забывать о византийском происхождении Хроники и рассматривать ее миниатюры через призму быта и нравов Древней Руси.
Что же видели русские читатели в миниатюрах этой рукописи? Отнюдь не отвлеченные композиции на далекие и непонятные темы. Сюжеты их были с таким же успехом применимы к Древней Руси, как и к Византии, Риму и библейской истории. Только вместо библейских персонажей, римских кесарей или византийских императоров в них дествовали бы местные князь и епископы. Поэтому переделывать византийские иллюстрации в русском ключе было излишне. Они и так были достаточно наглядны в качестве примеров, к которым можно было подобрать историческую аналогию и соответствующим образом оценить подходящую ситуацию из современной действительности. Средневековое искусство выработало способностьвоплощать разнообразные чувсва и жизненные ситуации в устойчивых, повторяющихся образах. Эти образы не требовали коренных переделок в зависимости от конкретного случая, потому что они служили свреобразными вместилищами сотен и тысяч индивидуальных фактов истории человеческого общества. Они обобщали и доводили их смысл до ясной и всем понятной формы.
Действующие лица миниатюр Тверского списка Хроники Георгия Амартола
Только через образы действующих лиц проявляется эмоциональная окраска события, которое изображено на
Сюжеты и циклы миниатюр
Набор сюжетов для иллюстраций определялся задачами рукописи как всемирной хроники, призванной показать византийскую историю в контексте истории мировой и обозначить преемственность византийских василевсов через античных правителей от библейских царей.
Что касается небольших циклов, повествующих об истории какого-то одного персонажа, то их выделить довольно трудно. Среди миниатюр относительно хорошей сохранности, которые можно показать здесь, единственным таким циклом оказываются уже упомянутые три миниатюры, посвященные пленению царя Манассии.
Тверской список Хроники Амартола не позволяет выделить среди своих иллюстраций такие четкие оформленные циклы, какие встречаются в рукописях последующих веков.